Толоконникова: с Ходорковским мы надеемся на концептуальное, идейное сотрудничество. Девушки-панки в балаклавах в прошлом. Мы выросли из этого. Как с возрастной точки зрения, так и с мировоззренческой.
Алехина: планируем создать структуру,которая будет решать задачи там,где есть проблемы. не только в мск и Мордовии. Член нашей команды — Владимир Рубашин, который знает систему ФСИН изнутри
Надежда Толоконикова: Я столкнулась с тем, как в сложных ситуациях, человеческие судьбы зависят от пылинки
Мария Алехина: Я среди ценностей выделила бы свободу. Под свободой в разные исторические периоды понимали разные вещи. Я была свобода в тюрьме, для меня этот забор был просто каменным сооружением. Свобода для меня — это ответственность. Закон может работать, но только в том случае, если вы этого хотите. Тюрьма ломает людей тем, что отучает их от этой ответственности
Толоконникова: «Наша политическая страсть никуда не исчезла, правозащита в России — это политика. Мы по-прежнему хотим прогнать Путина и всю его бюрократическую машину. Самое страшное в путинской власти — это не иметь права говорить и не быть услышанным. Невозможность открыто говорить — это сегодня трагедия для молодого поколения. Нам нужно найти тот способ говорить, чтобы быть услышанными. И дать эту возможность другим.»
Алехина: Зачем нужна судебная власть, если ее не существует?
Алехина: У нас не должно быть марионеточной системы во власти
Алехина и Толоконникова заявили, что хотели бы в президенты Михаила Ходорковского.
Алёхина: РПЦ то открывается к диалогу, то нет. Мы в Хамовническом суде хотели диалога с церковью, нас не услышали. Роль РПЦ в том, что мы оказались за решеткой, есть. Мы не склонны осуждать кого-то…
Толоконникова: Мы открыты к сотрудничеству. Церковь — это то, что должно помогать многим в заключении
Толоконникова: Сейчас не оттепель, то, что происходит сейчас, не имеет никакого отношения к гуманизму
Толоконникова: Мы благодарны за освобождение не Путину и не Госдуме, а людям, которые нас поддерживали
Толоконникова: Мне страшно за фигурантов Болотного дела.
Алехина: мы хотим, чтобы международные правозащитники тоже посещали наши колонии вместе с НКО
Толоконникова: «Путин — закрытый,замкнутый в себе чекист, многого боится, он окружает себя стенами, за которыми не видит реальности. Я думаю, что Путин живет в страшной сказке. Путин закрытый непрозрачный человек с обилием страхов,комплексов. Наивный. Его обманывают и он ведется. Многие вещи, которые он говорил обо мне , не имеют отношения к действительности, но он действительно верит в это,верит в то,что мы якобы проект Березовского, или госдепа, и в то что страны Запада несут угрозу – это страшный мир, где избушка на курьих ножках с Бабой-Ягой. »
Алехина: Путин — это бесконечная конспирация,паранойа, подозрение… Контроль уйдет из рук Путина …
Толоконникова: Я бы хотела ввести курсы современного искусства
Алехина: Мы встретимся с Самуцевич в ближайшие дни, мы будем ей рады. Панк молебен в прошлом, у нас нет ни на кого обид.
Толоконникова — о нарушениях в ИК-2:
Толоконникова: в ИК-2 девочку помещают в ШИЗО из-за того, что ее освободившаяся подруга теперь стала правозащитницей. Ее унижают, и пытают 45 суток за то,что она дала правдивые показания о деятельности колонии.
Алехина рассказывает об осужденной Ирине Федоренко, которой неправильно была подобрана ВИЧ-терапия.
Алехина: Мы знаем те места в колониях, куда нужно привести комиссию. В Нижнем Новгороде я водила правозащитников по тем местам в колонии, которые администрация обычно не показывает. мы хотим как можно быстрее получить доступ к осужденным, чтобы начать свою работу. В колониях пишутся километры бумаги о деятельности, которая не велась и не будет вестись
Толоконникова: Мы хотели бы устраивать кружки, мастер-классы, спектакли на зоне, чтобы изменить ситуацию в колониях
Толоконникова: Поездка на Олимпиаду — это признание курса Путина, это личное этическое решение каждого
Алехина призывает приезжать на Олимпиаду как на политическое событие. И помнить о том, что в России есть политзаключенные
Алехина: Мы однозначно не уедем из России
Толоконникова: За то время, пока мы на свободе, я не встречала ни одного выпада против нас
Толоконникова: Мне часто приходилось курить в колонии, чтобы быть понятой. Но, у меня нет такой привычки.
Марат Гельман: Я понимаю желание девушек работать с заключенными.
Марат Гельман: PussyRiot — это альтернатива Путину
Марат Гельман считает, что важно, чтобы девушки участвовали и культурной жизни. Девушки обещали, что будут и выразили благодарность творческим людям, которые их поддерживали, считая или не считая их самих художниками.
Толоконникова: мы будем говорить с художниками, пытаться помочь и им
Алехина: Мы платных концертов давать не намерены
Толоконникова: Более полезно — это поездки по России,чем по Голливуду. Но, у меня есть оттуда предложения,не скрою.
Девушки благодарят Amnesty International за поддержку
Толоконникова: Я получила три мешка писем
На связи Буковский: Я очень за вас рад, — говорит он девушкам
Буковский: Вы молились Богородице, а откликнулась Мадонна
Буковский: Сейчас у вас будет масса забот, я желаю вам скорейшей адаптации и успеха
Толоконникова: Ответственность здесь, сейчас и очень тяжело с этим справиться. Это приводит к тому, что ты не спишь
Толоконникова: Искусство говорит о действительности, но почти не может изменить ее.
Алехина: Мы правда провокаторы, мы вытащили наружу конфликт и сделали его ясным, раскрашенным, подсвеченным. Мы увидели проблему и она всплыла благодаря нам на уровень обсуждения, это полезно
Толоконникова: Самуцевич будет участвовать в нашем проекте, если захочет.
Толоконникова: «Зона права» — это первый наш порыв, и мы ничего не можем с этим сделать…
Толоконникова: Закон Магнитского — эффективный инструмент
Алехина: Это позитивный жест. В России чиновники безнаказанны
Алехина: закон Димы Яковлева — самое трагичное событие 2012 года. Трагичнее заключения невиновных. Детей лишают права на жизнь
Алехина: экономическое состояние производства в колониях ужасно. Колонии и экономические проблемы РФ связаны
Алехина и Толоконникова благодарят зрителей: Мы бы не смогли держаться так, как держались, без вас. Нас выпустили благодаря обществу…
