[:ru]
В отличие от Обамы, администрация президента США Дональда Трампа продемонстрировала, что понимает, какую большую роль играет военный аргумент при дипломатическом обсуждении политического будущего Сирии. Отсюда — возмездие за химическую атаку в виде 59 «Томагавков», последующие удары по наземным и воздушным объектам асадитов, усиление американских наземных сил и готовность их защищать любой ценой, а также, разумеется, недавнее предупреждение сирийскому правительству о том, что оно заплатит «высокую цену» за новую химатаку.
Где и когда эта атака может произойти, каковы перспективы российско-американских отношений в рамках сирийского конфликта, и каковы планы Белого дома по САР — об этом пишет в развернутом аналитическом материале для National Interest Мэтью Бродский — старший аналитик сайта Wikistrat по вопросам Ближнего Востока, ранее возглавлявший политическое направление в вашингтонском Центре еврейской политики.
Ниже представлен полный перевод четырехстраничной статьи Бродского — с небольшими дополнениями и отступлениями от Newsader.
В минувший понедельник пресс-секретарь Белого дома Шон Спайсер опубликовал короткое и зловещее заявление о Башаре Асаде: США уличили его в подготовке к очередной химической атаке и готовятся нанести удар по его силам в случае, если он реализует свой преступный умысел, который может привести к массовой гибели местных жителей.
«Соединенные Штаты видят потенциальные приготовления к другому нападению с применением химического оружия режимом Асада, которое может привести к массовой гибели мирных жителей, включая невинных детей. Действия подобны тем, что проводились перед атакой с применением химического оружия 4 апреля 2017 года», — говорилось в заявлении пресс-службы Белого дома.
Вашингтон установил, что нынешние действия асадитов напоминают подготовку к апрельской химической атаке, когда режим — по-видимому, при прямой либо косвенной поддержке России — сбросил контейнер с зарином в провинции Идлиб. Тогда американские ВМС выпустили по аэродрому Шайрат, с которого взлетали самолеты с химическим оружием, 59 крылатых ракет «Томагавк», уничтоживших 20 процентов авиационного потенциала Асада.
Если атака повторится снова, ему и его армии придется заплатить «высокую цену», предупредила американская сторона.
Тем самым президент Трамп прочертил окончательную «красную линию», за которой американские военные готовы применить силу против сирийского правительства. Это косвенно подтвердила посол США в ООН Никки Хейли объявив в Twitter о том, что «любые дальнейшие нападения на жителей Сирии будут возложены на Асада, а также на Россию и Иран, которые поддерживают его в убийстве собственных сограждан».
Вес ее словам придает тот факт, что она, по всей видимости, находится на «короткой ноге» с высшим руководством страны, о чем свидетельствует ее запись, сделанная в Twitter тогда же, в понедельник: «Отличная встреча и обед с @POTUS и @VP сегодня #USStrong», — написала она, ссылаясь на президента страны и вице-президента Майка Пенса. Тем самым дипломат продемонстрировала свою близость к первым чиновникам, которые пригласили ее в Овальный кабинет.
Согласно сообщению Associated Press, неправительственный источник с тесными связями с Белым Домом рассказал, что администрация «получила информацию о том, что сирийцы смешивают химические вещества-прекурсоры для возможного нападения с применением газа, которое должно состояться на востоке или юге страны, где правительственные войска и союзнические силы столкнулись с недавними неудачами».
При этом, как уточнили в Пентагоне, их подозрения были подкреплены наблюдением за авиабазой Шайрат: в одном из уцелевших после атаки «Томагавков» ангаров был обнаружен самолет, который уже ранее снаряжался химическим оружием и производил соответствующую газовую атаку.
Как и следовало ожидать, предупреждение Белого дома в адрес Асада о Сирии возымело международные последствия. Али Хайдар, цинично сохраняющий за собой звание «сирийского министра национального примирения», отверг заявление Вашингтона, назвав эти обвинения «новой дипломатической кампанией против Сирии в ООН».
Не отставал и Кремль — главный союзник режима Асада. Пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков назвал «неприемлемыми» угрозы Вашингтона «законному руководству Сирийской Арабской Республики».
Возникшая ситуация отражает новый этап непрекращающейся войны в Сирии. Естественные вопросы, возникающие в этой связи: какой смысл Асаду снова использовать химическое оружие, если в прошлый раз подобный эпизод закончился для него потерей пятой части боеспособных самолетов? Что именно дало Соединенным Штатам предполагать готовящееся Асадом нападение с применением химоружия? Что означает «высокая цена» в контексте американского предупреждения? Разработал ли Белый дом «измерительную линейку», в соответствии с которой Америка будет реагировать на те или иные конкретные действия Асада?
Высокопоставленный чиновник, знакомый с вопросом, во вторник отказался оглашать план США против Асада, пояснив, что Америка не станет раскрывать свои карты.
«Стратегическая цель — прекратить резню в Сирии, а наша конкретная цель — ИГИЛ», — подчеркнул он.
На вопрос о том, что он думает об эскалации событий на востоке и юге страны, чиновник вновь указал на ИГИЛ как на главного противника: «Исламское государство является военной целью наших усилий. Однако это не означает, что мы не понимаем более широкой геостратегической реальности и взаимодействия всех прочих актеров, участвующих в этом театре».
Теперь центр конфликта переместился с запада на восток — на территорию, где провластные силы впрямую сталкиваются с повстанцами, поддерживаемыми США. Это фактически вынуждает команду асадитов — Дамаск, РФ и Иран — вступить в прямой конфликт с Соединенными Штатами и повышает риск для американских служб, действующих непосредственно в зоне боевых действий. Асад и его иранские покровители могут прийти к выводу, что исход войны может быть определен именно в восточной части САР.
По мере сокращения территории, контролируемой боевиками ИГИЛ, вовлеченные в сирийский котел крупные державы и их союзники перераспределяют свои силы, усиливая конкуренцию за политическое, экономическое и военное влияние на будущее Сирии.
Посмотрим на тот же Иран: ему удалось эффективно поддержать режим Башара аль-Асада. Приоритет Тегерана — проложить через всю Сирию шиитский коридор, который откроет для аятолл сухопутный мост в Ливан и Средиземное море.
Это повышает значимость трех главных артерий, ведущих из Ирака в восточную Сирию. Иранский режим должен захватить хотя бы одну из них для достижения своих целей. Один из этих путей проходит через Ракку, другой — через Дейр-эль-Зор, а третий лежит на юге около пограничного треугольника между Сирией, Ираком и Иорданией. Не следует недооценивать ту решимость, с которой Иран и Дамаск пытаются взять под свой контроль одну или даже все эти дороги.
Если Асад и готовится к еще одной химатаке, то вероятным его выбором был бы район Идлиба, находящийся на Востоке. Именно эту область Россия пыталась сделать свободной от американского воздушного присутствия, когда потребовала перестать летать к западу от реки Евфрат после того, как ВВС США сбили сирийский Су-22. Асад мог бы использовать это российское предупреждение в качестве страховки против действий США.
У Асада есть на этот счет солидная мотивация: после того, как российско-асадовская авиация в конце 2016 года сравняла Алеппо с землей, повстанцы отступили именно в Идлиб. С тех пор эта провинция стала приоритетной для асадовских войск.
Несмотря на поддержку России, оказываемую с 2015 года, а также помощь со стороны Ирана, засылающего в Сирию своих советников и военнослужащих с 2013 года, сирийское правительство вместе с двумя его главными союзниками так и не смогли захватить, а также удерживать под контролем сирийскую территорию, одновременно ведя при этом войну. Их усилия до недавнего времени в основном были сосредоточены на западе Сирии, где расположены более крупные города и населенные пункты. Дополнительный акцент делался на северо-западной прибрежной полосе, которая считается жизненно важной для трех заинтересованных сторон проасадовского альянса.
На западе сирийский мятеж ослаб. Помимо Идлиба, там остаются и другие центры сопротивления, особенно в пригородах Дамаска, однако они больше не представляют серьезной угрозы для режима Асада.
Восточная территория, которая все еще остается под гнетом ИГИЛ, менее населена и не столь приоритетна в списке задач Дамаска по сравнению с непосредственной опасностью, которую представляют для Асада повстанческие группировки суннитских салафитов и Свободной сирийской армии, действующих возле столицы страны.
Именно поэтому первоначальное намерение асадитов заключалось в том, чтобы покорить эти районы — и лишь затем отправиться на Восток. Сделать они это собираются в любом случае — вне зависимости от наличия мирных процессов: для него не секрет, что именно военные силы на поле боя станут решающим аргументом в возможных будущих переговорах о политическом урегулировании, к которым его пытаются принудить западные страны.
Это обстоятельство объяснило стратегический выбор Асада, который заключался в том, чтобы вновь решиться на применение зарина в Хан-Шейхуне 4 апреля. Он был направлен как против повстанцев, так и против гражданских лиц. Инцидент произошел как раз-таки в провинции Идлиб, недалеко от которого Россия держит военно-морскую и авиационную базу, а также инструменты для ведения наблюдения. Это показывает, сколь циничным было поведение Москвы: сразу после распыления зарина она направила беспилотник в район госпиталя, находившегося неподалеку от места химатаки, и в течение нескольких часов после преступления Асада следила за потоками людей в направлении больницы. Вскоре по этому медицинскому учреждению самолет российского производства нанес удар — очевидно, в попытке скрыть доказательства злодеяния.
Неприкрытая жестокость этой акции была направлена на то, чтобы послать миру жуткое сообщение. Оно заключалось в том, что сопротивление является бесполезным, а Асад и его союзники могут действовать со зловещей безнаказанностью.
Столь кровавая стратегия показывает, какую важную роль отводит Асад подавлению восстания в провинции Идлиб: он намерен нейтрализовать его любой ценой, поскольку без этого невозможно перейти к «умиротворению» остальной части САР.
В то же время этот отчаянный риск, на который идет Асад, демонстрирует неспособность РФ, Ирана и Дамаска сломить повстанческое сопротивление обычными вооружениями, несмотря на значительные активы, которые Москва и Тегеран сконцентрировали в Сирии. Получается, что только химоружие могло бы помочь одержать победу над сирийской оппозицией в провинции Идлиб — настолько плохо идут дела у Асада.
В качестве альтернативного объекта химатаки может стать район, имеющий отношение к одной из трех вышеупомянутых стратегических артерий, имеющих значение для Ирана, сухопутная военная поддержка которого крайне важна для Асада, который фактически не имеет собственных вооруженных сил.
В этом случае наиболее вероятным будет нанесение химического удара по Дэйр эз-Зор, в значительной степени удерживаемой боевиками ИГИЛ. Эта провинция находится в рамках коридора, который проходит к юго-востоку от Ракки.
В попытках захватить этот путь асадиты продвигаются к югу от Пальмиры, а также на севере от Алеппо. Со своей стороны Иран планирует использовать для достижения этой цели подконтрольную ему группу шиитских ополченцев из Ирака, которые в связи с выполнением данной задачи недавно объявили о развертывании своих сил на границе и на юго-востоке Сирии. Им удалось отбить у ИГИЛ иракский пограничный город Аль-Баадж. По данным The Guardian, теперь они изучают вопрос о том, как создать линию снабжения, ведущую оттуда к Дейр эз-Зор.
Менее вероятно, что Асад будет использовать химическое оружие в Ракке. Эта военная зона находится на реке Евфрат, где поддерживаемые США сирийские демократические силы в настоящее время занимаются проблемой «Исламского государства». Недалеко от так называемой столицы ИГИЛ американские ВВС недавно сбили сирийский истребитель. При этом независимые эксперты указывают на то, что в указанной области — вблизи Табки — Соединенные Штаты строят свою пятую оперативную военную базу.
В связи с этим атака химическим оружием на юге тоже не столь вероятна, хоть этот район и является для Асада наиболее важным из трех, поскольку речь идет о главной дороге, соединяющей Багдад и Дамаск и проходящей через юго-восток вдоль границы Сирии с Иорданией и Ираком.
Немаловажно и то, что в этой узловой точке, где сходятся границы трех государств, американцы держат свою базу в местечке Аль-Танф, где тренируют повстанцев. За последние несколько месяцев американские самолеты наносили удары по действующим в поддержку Асада иранским силам и сбивали беспилотники Тегерана, опасаясь угрозы для американских военнослужащих и их партнеров из сирийской оппозиции. В стремлении сдержать иранцев американцы разместили в этом районе ракетную систему с 300-километровым радиусом действия.
Одним словом, химическая атака, совершаемая вблизи Аль-Танф или Ракки, может привести к гибели американских солдат или других важных союзников США и вызвать жесточайшую реакцию администрации Трампа. При таком раскладе наиболее вероятными объектами химической атаки Асада могли бы стать Идлиб и Дэйр эз-Зор, где американцы не имеют непосредственных интересов.
При этом события минувших дней пролили свет на ряд примечательных обстоятельств.
Во-первых, информация о том, что сирийцы вновь начали готовить химическую начинку на аэродроме Шайрат, указывает на то, что запасы боевых отравляющих веществ не были перевезены оттуда после апрельской атаки «Томагавками» — в отличие от самолетов, которые Асад в спешке перебросил со всех концов страны поближе к российской авиабазе Хмеймим в Латакии, где Москва держит свои главные военно-воздушные и морские силы. Это показывает, что Россия хоть и согласилась взять под свое крыло военные активы асадитов, однако вовсе не готова спасать их химическое оружие. Иными словами, Путин обозначил предел того, насколько далеко он готов позволить Дамаску играть в свои игры.
По всей видимости, Москва и Вашингтон не хотят перерастания противостояния в Сирии в крупный военный конфликт между РФ и США. Это указывает на то, что сторонам придется рано или поздно сесть за стол переговоров, чтобы согласовать какую-либо форму развязывания сирийского Гордиева узла.
Остается вопрос: каковы будут «красные линии» американцев и россиян? И здесь, как мы видим, администрация Трампа гораздо лучше Обамы осознает тот факт, что именно сильная военная позиция в Сирии станет решающим инструментом в ведении переговоров по политическому будущему САР.
Другой важный для Вашингтона вывод состоит в том, что эскалация, которую сейчас пытается произвести режим Асада по трем стратегическим направлениям на юге и востоке — это отнюдь не отдельные случайные инциденты, а новый этап сирийского конфликта. В этом раунде Иран будет играть более глубокую роль в конфликте, расширение которого является неизбежным. В конечном итоге, реальность такова, что война в Сирии давно эволюционировала за пределы вопросов об ИГИЛ и будущем сирийского диктатора Башара Асада.
В Белом доме это понимают, хоть и не заявляют публично. Об этом свидетельствует разговор, который состоялся во вторник между автором данного материала и старшим должностным лицом администрации Трампа. Приватная беседа показала, что США более чем подготовлены к новому этапу сирийского конфликта, который давно превратился в борьбу сторонних государств за политическое будущее Сирии.
«Подумайте об этом как о стратегической коммуникации. Атака крылатыми ракетами была не просто кинетическим ударом в запястье. Это было четкое послание о том, что под руководством Трампа красные линии что-то значат», — звучало его объяснение, которое явно намекало на отказ Обамы от собственной «красной линии», когда после химической атаки Асада в 2013 году тот пошел на сделку с Путиным по ликвидации химоружия. Как позже стало известно, оно так и не было уничтожено, а Россия воспользовалась слабостью прежней американской администрации и заполнила в Сирии оставленный Вашингтоном вакуум.
Материал подготовил Александр Кушнарь, Newsader
http://newsader.com/37207-national-interest-tramp-pokazal-asadu-rossii-i-iranu/
[:]
